Сегодня, три часа разглядывая стену, я наконец начал различать черты лиц. Их было так много, что они слились в одну большую массу, в которой невозможно было выцепить хоть что-то отдельное. Но стены всегда были в движении, заменяя одну черту другой, переплывали носы и рты из углов с пауком к светлым частям комнаты. Еще немного посидев и попытавшись различить хоть что-то, у меня заболела голова, но не то чтобы это меня останавливало. Стены начинали переливаться от темных, бесконечно черных тонов, до всех цветов радуги и белых сияний снега в черной улице окна.

Внезапно в комнату влетел человек; он вышиб мою дверь и стал носиться по комнате, режа стены скальпелем. Вокруг стали летать глаза, губы, брови, лбы. Все превратилось в сумасшедший цирк, где командовал безумный хирург, разбрасывая части лиц в разные стороны. Я забился под свой стол; голова шла кругом, пытаясь открутиться от шеи, руки дергались в конвульсиях, а правая нога куда-то сбежала. Я выглянул из-под стола и увидел, как все, что слетело со стен, слипалось друг с другом, образуя новые лица, которые можно было различить, но нужно было дополировать. Правда, доктор не собирался этого делать, ведь он не рабочий с напильником.

Наконец, отыскав свою ногу, я попытался сбежать из комнаты, но оказалось, что в ней даже не было двери. Я стал биться о стены, пытаясь выйти из своей тюрьмы, но получалось, мягко говоря, не очень результативно. Стены только ехидно улыбались в ответ и оставались непреклонны. Вдруг мне на голову свалился стенд с объявлениями, на котором висели лишь объявления о работе на заводе. Недолго думая, я сразу же сел за станок, который, оказывается, все это время стоял у меня в комнате. Как много я упустил! Я даже не помню, когда он у меня появился, но он давно покрыт пылью, кажется, я им даже никогда не пользовался.

Рядом со станком лежала коробка с какими-то непонятными предметами внутри. Оказалось, что врач складывал в нее свои головы, которые делал из стен. Я начал работать. Станок гудел, создавая безумные ритмы, от которых скрипели зубы и седели волосы. Я понятия не имел, что делаю. Какая некомпетентность со стороны работодателя, давать работу, даже не проводя курсы обучения! Я обязательно буду жаловаться, но пока что я занят.

Все шло своим чередом, где-то были изъяны, где-то все получалось безупречно, но все зависело от материала, из которого была сделана та часть стены. В один момент голова огрызнулась на меня, я огрызнулся в ответ. Мы стали драться и в итоге оба лишь получили синяки, но не смогли ничего друг-другу доказать. Потом у головы выросли руки, которыми она стала доделывать себя на станке и я смог наконец откинуться на спинку стула.

Внезапно тот же самый врач, дергаясь в конвульсиях и разнося мою домашнюю утварь своим скальпелем, погнался за мной. Я, не долго думая, вскочил со стула и побежал по стене. Лица недовольно кривились, когда я наступал на них и злобно смотрели мне в след. С безумным хохотом, доктор продолжал бежать за мной, мы уже перешли на следующую плоскость - потолок. Он снес мою люстру, и порезал меня своим инструментом, но я не знал, сколько еще смогу бегать от него.

Стены стали затягивать меня куда-то в глубину. Я уже шел не по твердой поверхности, а по зыбучим пескам, которые то и дело норовили втянуть меня внутрь. Но если уж начал забег, то останавливаться не принято. На самом деле в правилах даже не предусмотрено такого варианта, но некоторые, кому надоедает бегать по стенам, находят лазейки, о которых говорить не принято. Но вот только я был не из таких. Я уже заходил на очередной круг, когда скальпель достиг моей ноги. Я даже ничего не успел сообразить.